Короче, меня зовут Данакт и я младший сержант ВДВ. Хочу рассказать почему я больше не праздную второе августа и про армию в целом.

— Итак, шёл 2014 год, я только закончил школу и был абсолютно тупым. У меня не было бабок чтобы учиться, а армия для меня казалась забавным приключением. Поэтому я пошёл в военкомат и меня отправили служить в учебку в Омск. Ехал туда я с мыслями об армейской романтике, полевых выходах и прыжках с парашютом. Однако встретили меня уставщина, моральное уничижение и тотальный контроль. В голове играла песня «Теперь ты в армии нахуй».

— Всем быстро дали понять, что срочник здесь никто, во что все очень быстро поверили — тебе нельзя сидеть, нельзя лежать, нельзя писать/какать без разрешения и т. д. Выходить на улицу естественно тоже нельзя. Было полное ощущение что я попал на зону, а не в армию.
Но на зоне, пока ты в камере, ты можешь заниматься личными делами. Здесь же понятия свободного времени не существовало — солдат должен быть всегда занят тяжелым трудом, а в идеале быть ещё и без сил и заёбан, НИ ТО ВДРУГ ОН НА ЧТО-НИБУДЬ ОТВЛЕЧЁТСЯ И КРАХ ОБОРОНЕ СТРАНЫ

— В Омске никого не били. Уставщина, недостаток сна и психологическое давление работали намного лучше. И без шуток, никто не знал про то что наши «деды» являются «дедами», это слово ни разу не употреблялось.

— Де-факто старослужащие и весь сержантский состав были всевластными богами, а система и офицеры это полностью поощряли. Если сержант захотел чтобы солдат прополз под кроватями через всю казарму — он поползёт. Куда же без ауешной культуры среди всех слоёв личного состава — стучать на что-то нельзя, ты же не крыса. Но настучать всё равно некому, солдат не имеет право иметь телефон. ВДРУГ ОН ВЫДАСТ ВРАГАМ ГОСТАЙНУ.

— Кстати, армии считается хорошим тоном пиздить, и чем больше ты спиздил, тем лучше. Естественно «пиздить» никто не говорит, в армии «рожают». Поэтому десантное братство без зазрения совести рожало друг у друга тапки и вонючие носки.
А если ты родишь что-то из другой роты и принесёшь к своим, то ты будешь настоящим героем, без иронии
«Тихо спиздил, проклеймил —Называется „родил“»

— Стоит сказать о еде — еды было мало. Либо её было много, но это был малосъедобный мусор. Недостаток питательных веществ вкупе с перманентным отсутствием отдыха, потом всю службу будут сказываться на когнитивных способностях, физической заторможенности и растущей агрессии.А потом и после службы какое-то время.

— Все сослуживцы худели на глазах, главными жизненными ценностями постепенно становились сон, еда и сладкое. Офицеры с контрактниками за это ненавидели срочников. Они искренне считали, что всех срочников специально набирают тупых, ленивых и чтобы любили пожрать.
Но потом они шли домой ужинать, принимать душ и отсыпаться после рабочего дня. А вот срочники нет.

— Солдат срочной службы ежемесячно получает 2000 рублей, половину из которых принуждали отдавать в «ротную кассу», которая затем распиливалась между офицерским составом. В роту для вида что-нибудь покупали, туалетную бумагу например. Её, кстати, на самом деле выдают бесплатно. Оставшиеся деньги срочник тратил на сладкое в магазинчике на территории части. Но так как я выше писал, на улицу в учебке выходить запрещено, так что за поход в «балдырь» сержанты взимали ещё по сто рублей.

— Важно уточнение: казармы в Омской учебке были свежие, отремонтированные, только покрашенные. В спальном помещении висел плазменный телевизор который нельзя было включать. В новенькой чайной комнате постоянно был чай, который нельзя было пить.
В бытовой комнате были новенькие утюги, которыми нельзя было гладить форму. А так же новые батареи по всей казарме, которые, отключали по ночам зимой. Хуй знает почему, вероятно экономили тепло.

— Вся рота в первый же месяц переболела всеми инфекционными заболеваниями, какими только можно. Ещё и вспыхнула эпидемия ветрянки — из-за посаженного иммунитета, многие болели по два раза при условии что уже болели в детстве. Сан. инструктор лечила всех мёдом.

— После четырёх месяцев заточения в учебке, в которой мы должны были научиться водить БМД и стать механиками-водителям, мы научились только воровать и проёбываться от физической работы. Несколько заездов на технике на бумаге ловко превращались в огромное количество накатанных часов. Откуда я знаю? Документооборотом в роте тоже занимаются срочники, которым это поручали делать, никто ничего не скрывает.

— Итак, нас распределили по стране уже в боевые части, где мы уже должны были выполнять свою основную функцию — водить боевую машину десанта. Но без опыта вождения боевой машины десанта. Спустя три месяца после того как меня отправили в Рязань, мне позвонил мой товарищ, который остался дослуживать в Омске. Он сказал что обрушилась четырёхэтажная казарма в месте, где я спал четыре месяца. В тот день под завалами погибло 24 человека. Если кто-то хочет узнать подробности, загуглите «Обрушение казармы в Омске», думаю вам этого хватит охуеть.

— 24 молодых парня ни за что погибли в мирное время, родители, которые приезжали к ним на присягу, ещё даже не успели уехать из города. А всё потому что какие-то военные пидарасы успешно распилили бабки, которые должны были пойти на капитальный ремонт, и захуярили косметический, сделав и так тонкие стены ещё тоньше. Мне повезло что я служил зимой, и стены на тот момент просто напросто замёрзли

— Сослуживцы тех ребят всю ночь доставали их из-под завалов. Но старшина моей бывшей роты на своём веку и не такое видал, подумаешь, казарма развалилась. Так что по наступлению утра он просто повёл всех на стрельбы, которые были по расписанию. Приказ есть приказ.

— Я часто вспоминаю историю, которую нам рассказывал командир роты в Омске:«Эх, вот помню собрались за столом с женой, её отцом и братом. И я вот им рассказываю про службу, а они ничё не понимают, да всё о своём болтают. Так что оставайтесь, ребята, по контракту служить, чтобы можно было найти темы для разговора с нормальными мужиками». И частично я его понимаю, я сам, кажется, на протяжении года после службы только и рассказывал всем своим знакомым про свои армейские подвиги. А ещё я ходил в тельняшке и камуфляжных штанах.

— Но я не рассказывал знакомым как я ссучился к концу службы, как я обращался с младшим призывом и как забивал хуй на товарищей, которым нужна была помощь. И я не чувствовал вины — после года службы многие вещи казались вполне обыденными. Страшно подумать что было бы через два года.

— Вы можете меня спросить, а было ли вообще что-то хорошее за службу? Однозначно было. Прыжки. Каждый прыжок был для меня капелькой свободы от беспросветной армейской рутины.
Также, я радовался каждому полевому выходу — по ряду обстоятельств там всем было плевать на срочников, и это было хорошо, служба была более спокойной.

— Есть ещё одно воспоминание. Мы со моим товарищем Ромой числились в контрактном батальоне — нами закрывали вакантные места в штате. Как-то однажды перед полевым выходом нас оставили на ночь охранять оборудование взвода в лесу, поскольку все «контрабасы» хотели домой. Еды нам конечно же никто не оставил, а есть хотелось. Но зато было немного денег и одинокая автозаправка в нескольких километрах. Недолго думая, я пошёл в сторону заправки через ночной лес. По дороге я достал из кармана наушники, телефон (который мне был не положен) и включил музыку. На половине пути я вдруг осознал, что я здесь один, мной никто не командует, а я просто иду и слушаю музыку, как свободный человек и я могу делать абсолютно всё что захочу. И я заплакал. Я шёл и натурально ревел до самой заправки. Я вернулся с сосисками, которые мы с Ромой пожарили на костре. Думаю, это и был самый счастливый момент за всю службу.

-Что мне дала служба в армии? Грыжу межпозвоночного диска, пару протрузий, софтскиллы для общения с различного рода маргинальными элементами. А также бесценный опыт, который до конца моей жизни будет подсказывать, что даже если тебя окружают потрясающие люди, на свете всё ещё есть мрази и их больше чем ты думаешь. А возможно это ты сам.

Источник Данакт Фрост в ВК