Белые сполохи молний полоскали воздух от края до края моря. Грома сначала не было слышно вовсе, но ночь была такой чёрной, а море таким бесконечным, что видно было далеко, казалось, что до самого горизонта и ещё чуточку дальше и вот только что чёрное шумит внизу и чуть светлее – воздух сверху, а потом слева, будто от самой луны (вернее того места, где она сейчас должна бы висеть) и до каждого гребня волны на много кабельтовых вперёд, как яркая серия вспышек огромного фотоаппарата: на миг, потом снова, уже правее, ещё – уже прямо по курсу и уходит вправо, совсем пропадая. Но ненадолго. И повторяется снова и, когда повторяется, кажется, что будто даже дышать тяжелее и не только воздух вдыхаешь, но и вот этот свет – сухой и холодный. А потом пришёл и гром: сначала тихим недовольным ворчанием издалека, но, чем ближе к грозе, тем громче, настойчивее и ниже, пока не начал кататься огромными валунами прямо над головами.

— Прямо ух, да? – сверил свои ощущения с остальными вахтенный штурман на мостике.

Говорить не хотелось. Тут такое вокруг, что, как ты ни строй из себя героя, а, всё равно, выглядеть будешь не страшнее комарика. И даже без фонарика.

— Ну норм так, – откашлялся старпом, — хотя бывало и поухтее, конечно.
— Прямо в грозу идём? – крикнул снизу рулевой.
— Прямее не бывает, — подтвердил штурман, — аккурат в самый её центр!

Молнии уже стали различимы и не сполохами, а ломаными линиями молочного цвета втыкались в море и будто плясали на нём и уже не слева-направо а сразу везде спереди, куда хватало глаз.

— Того бы…- как бы подумал вслух рулевой, — нырнуть бы, что ли, нет?

Издалека уже шумел дождь. По звуку, пока ещё было непонятно лил ли он сплошным потоком или моросил бесконечной мелочью.

— Да что вам нырнуть бы только, а? – старпом вздохнул, — как кроты, чесслово, лишь бы в норку забиться.
— А чотаковата? – не понял рулевой.

— Да ничо! Моряки же мы, или где? Давайте же вон, как настоящие, девятый вал, всё вот это вот! Хлебанём!
— А так игрушечные будем, если нырнём? – не унимался рулевой.
— Тем более и командир добро давал, если что, — поддержал рулевого штурман.

Говорить всё время уже не получалось – приходилось делать паузы на гром потому, что за громом не было слышно не то, что слов, но и собственных мыслей. Усилился ветер – он задул прямо из грозы холодом и сыростью.

— Угу. Проголосуйте ещё, ну. И на вид мне поставьте.

Старпом наклонился к переговорному:
— КП один-пять, мостику.
— Есть кп один-пять.
— Антоныч, что там с запасом ВВД?
— Молотим изо всех сил. Восемьдесят процентов.
— Сколько компрессоров?
— Два больших и два маленьких.
— А ещё два больших запустить можем?
— Если родина прикажет, то да, а так – не очень желательно.
— Часа два до полного запаса?
— Не меньше. А что случилось?
— Ну поднимись на минутку.
— Есть, бегу!

Дождь было уже понятно, что льёт, как из ведра – и слышно и видно, когда молнии, по крупным взрывам с которыми капли падали в море. Ещё сильнее похолодало.

— Ух ты, ничего себе тут у вас! Красота-то какая! Ребята, — вахтенный инженер-механик закурил, — да вы же как настоящие моряки прямо тут! Не то, что мы там, ну! Прошу разрешения закурить!
— Воооот! – старпом назидательно поднял палец, — Видите! Слушайтесь старших, всегда вам говорю! Ноют, Антоныч, про погрузиться, трусишки зайки серенькие!
— Ну, при восьмидесяти процентах можно, что. Командирская группа полная. Так что смотрите сами, но я бы нееееет, что вы – это же ух у вас тут! А у нас там что? Сухо, тепло, светло и уютно: тьфу, а не боевой корабль! А тут-то вон оно: красота и буйство во всей своей силе, я такое только в телевизоре и видел! А вам везёт, да. Не то, что нам. Ну так я пошёл, ладно, а то как там без меня крейсер, сами понимаете. Да и зябко у вас тут как-то.
— А где мой вахтенный офицер? Не видал там? А то я как послал его отсеки осмотреть, так он уже, до Гренландии дошёл, небось!
— Сейчас взбодрим его, не смейте сомневаться! Как штык будет!
— Антоныч! – крикнул уже в рубочный люк рулевой, — А это не опасно? Гроза же!
— Не ссы! Мы же резиновые!

Пока ещё не сильно, но уже заметно и настойчиво начало качать: лодка сначала зарывалась носом в волну, потом медленно взбиралась на неё и ухала снова вниз. Если бы не огромный размер корабля, то было бы уже весело и внутри его.

— А что у вас тут? – наверх выскочил вахтенный офицер, — Я же уходил нормально всё было!
— А ты ещё через два дня вернулся бы, так глядишь и к пирсу уже швартовались бы! Где был-то, а? С ужина пробу снимал?
— Да как? Когда бы? Все отсеки толком обойти не успел, ВИМ кричит потеряли вы меня! Так а что мы, погружаться будем?
— Ещё один!
— Мы уж как только не намекали, — вздохнул штурман, — но, видимо, нет!Будем как настоящие моряки!

По ракетной палубе забарабанило шумно и радостно, а потом миг – и накрыло мостик. Штурман что-то проорал, пока вахтенный офицер со старпомом кутались в капюшоны.

— Чего говоришь? – крикнул старпом.
Заряд грома промолчали – было не перекричать.

— Говорю, трюмных бы наших послать, — и штурман ткнул рукой в небо, — ничего себе там у них течь!

Молнии плясали уже вокруг корабля и тень его, огромная и чернее чёрного, неровным контуром металась по морю то слева, то справа по борту.

— Красота –то какая, — прошептал рулевой, но железную рукоятку руля, на всякий случай, отпустил.

— Иди вниз! – крикнул старпом штурману, — чего ты тут будешь? Толку с тебя, промокнешь только!

Штурман сделал вид, что не услышал. Вода, потоками падая с неба, не успевала уходить с мостика и металась, заливаясь в ботинки,а та, что не металась по рыбинам мостика, а летела сверху, порывами ветра задувалась под капюшоны, в рукава, в нос и глаза. Но в одном старпом оказался прав – было страшно красиво. Но только ничего не видно.

— Не кочегары мы, не плотники! – проорал снизу рулевой.

Килевая качка ощутимо усилилась. Нос уже не лениво, а довольно резво скакал по волне и внутри уже почувствовали, но, пока ещё не сильно: за тазиками никто не побежал, а так – только уютнее уселись в креслицах под мерное покачивание.

Дождь лил не как из ведра, а как из нормальной такой бездонной бочки – голов было не поднять. Старпом, вахтенный офицер и штурман вцепились кто во что мог, чтоб не повыбивать ненароком зубы от качки и смирились с тем, что всё на них: шапки, куртки, перчатки, штаны и ботинки стало мокрым насквозь и, пока ещё, держало тепло, но вот-вот уже начнёт и колотить от холода.

— Говорил вам, — крикнул старпом, — давайте под воду, так нет же, романтики им подавай, мореманы хреновы!
— Да, зря Вас не послушались, ага! – согласился штурман – Зато вон вокруг: девятый вал на девятом валу сидит и девятым валом погоняет – всё, как мы хотели!Крррррасотааааа!
— И мать её! – добавил вахтенный офицер.

Штормило-то, на самом деле и не то, чтобы уж до девятых валов, но подводная лодка, как ни крути – не надводный корабль и наверху не совсем блещет грацией в свободном движении. Нет, на спокойной воде-то да, но, при волнении, корпус, предназначенный для движения под водой, ведёт себя ровно как железная бочка. Видели когда-нибудь железную бочку на волне? Ну вот.

— БИП –мостику! Горизонт и воздух?
— Горизонт и воздух чист!
— Есть, БИП!

— Центральный мостику, записать в вахтенный журнал: видимость ноль, начал подачу туманных сигналов!
— Есть мостик. Записано в вахтенный журнал видимость ноль, начата подача туманных сигналов.

Казалось бы куда, но дождь полил ещё сильнее и теперь стала понятна фраза, почему он идёт, а не льёт или падает или ещё чего: он именно шёл – степенно, основательно, никуда не торопясь. Зато ветер почти затих и, хоть от этого никому не было легче, но всё-таки!

— …до трусов! – долетел обрывок фразы штурмана.
— Кто о чём, слышь, а он всё о бабах! – хохотнул старпом.
— Где бабы? – не понял штурман, — Я про свои трусы. Вот именно, говорю, что до них и промок!
— А, ты про свои. Ну про твои нам не больно-то и интересно.

Гром уже почти не прекращался и казалось, что раньше молний возникал, но нет – это ещё от прошлых прогрохотать не успел, а новый за ним уже в очереди стоит.

— Как они…ну…на деревянных-то, да? – крикнул старпом штурману, — Представляешь?
— Абсолютно! Абсолютно нет! И без гирокомпаса, без системы навигации, вот как сейчас определить где мы, если небо от моря не отличитьдаже, а? А где мы будем через пол часа? А через день?
— Ты меня не пугай!
— Да нет, мы-то определим, а вот они? Ну вот мы викинги, например, да?
— Да! – крикнул вахтенный офицер, — Гребём грабить Нортумбрию!
— А где она, эта самая Нортумбрия, даже толком и не знаем!Только наш ярл был там восемь лет назад, он дорогу помнит! Ебать, навигация! Ну вышли из своих фьордов, налево свернули и хуярим. По ложке оловянной сторону света определяем. По ложке!
— И по ярлу!
— Это непременно! Куда сворачивать, о наш господин? – спросил штурман у старпома.

Старпом важно надул щёки, расправил несуществующие усы и бороду и хмуро посмотрел вокруг.

— Туда! – ткнул он пальцем в горизонт, — Чую уже нортумбриянским духом пахнет!
— И вот, — продолжил штурман, — гребут, гребут, гребут, гребут, ярл всё чует и чует, последняя коза, или кто там у них, съедена, ложка север показывает и хуяк – земля, земля! А там индейцы на берегу стоят и такие, здрасьте, забор покрасьте.
— А викинги, ну то есть мы, привет, говорят, англичашки, а чот вы одеты так странно, карнавал у вас какой? Или нас опять рады видеть?
— А те им- да вы опять грибов объелись, штоле, наркоманы хреновы! Какие в жопу англичашки, если мы индейцы и нас вообще ещё не открыли даже? Тьфу на вас!

— Говорите громче, мне не слышно! – крикнул снизу рулевой, — Куда поворачивать-то, я не понял?

А дождь уже уходил на корму – отчаянная гроза, как и любая другая отчаянная вещь в человеческой жизни, оказалась хоть и сильной, но короткой.Только что она походила на конец света, а уже ушла за корму и сполохи молний плясали теперь там и гром приходил издалека, только не спереди, а сзади, а спереди, если не смотреть назад, только отсветы на море, которое чернее чёрного и волнуется, но уже меньше и воздух не обжигает белым светом, а сырой и свежий, будто вымытый. Старпом, штурман и вахтенный офицер, отжимали шапки, перчатки, шарфы и выливали воду из капюшонов. Рулевой, принялся насвистывать : скоро конец вахты и можно, заглотив пару бутербродов, укутаться в колючее одеялко на несколько часов – чем не романтика?

— А хорошо у вас, у подводников! – на следующей вахте в центральном старпом сидел в водолазном свитере и, заполняя вахтенный журнал, непрерывно сморкался.
— А я вам говорил вчера, — подтвердил вахтенный инженер-механик, — только скучно, да?
— Не знаю, не знаю, мне так очень весело сейчас. Штурман!
Из штурманской выглянул вахтенный штурман в водолазном свитере и с носовым платком в руках.
— Время занятия полигона?
— Через сорок две минуты на данном курсе!
— Отлично!

Скрипнула кремальера и в центральный, следом за бодро проскочившим командиром, заполз вахтенный офицер в водолазном свитере и с носовым платком в руке. Командир стоял сбоку и с интересом наблюдал как тот кряхтит, постанывает и булькает, а потом даже пожалел его потрёпанный вид и сказал, да что-ты, что-ты, проходи так, я сам переборку задраю. После обернулся, посмотрел на старпома со слезящимися глазами и красным носом, на штурмана с таким же понурым видом и хмыкнул. Уселся в кресло, взял суточный план, посмотрел в него.

— А что у нас тут происходит? День водолазных свитеров объявлен по плану? Карнавал?
— Ну…как бы нет, но вот, — доложил ему старпом, — чот мы приболели.
— Всей сменой?
— Кроме механиков! – доложил вахтенный инженер-механик, — Механики ответственные же и полностью в строю!
— Гад, — резюмировал старпом, — сам же и подзуживал!
— Так а что было-то? Расскажете?
— Гроза. – рассказал старпом.
— И вы…?
— Решили Вас не будить, тащ командир, дать Вам поспать, двое суток Вы же почти и нет совсем и вот мы в надводном, как настоящие моряки, перестояли!
— Молодцы какие! И как оно?
— Что оно?
— Настоящими моряками быть?
— Красиво, тащ командир, аж дух захватывает! Гроза, знаете, такая, как у классиков! Мощь природы во всей её невыносимой красоте!
— Угу. К доктору ходили?
— Ага. Посмеялся и доктор. Тоже, как механики, не понял нашего отторжения уюта внутри подводной лодки. А, зато, знаете, мы же, как викинги, почти: болтает, шатает, заливает, ни зги не видно, а плывём куда-то! Романтика!
— Как викинги?
— Как они, да. Чуть к индейцам не приплыли! Хорошо, что гроза быстро кончилась!
— Повезло, да.
— Нам?
— Индейцам. Интенданта мне вызовите, — сейчас лечить вас будем народными средствами!
— Чаем?
— Я бы шпицрутенами, конечно, но давайте начнём с чая, а там и посмотрим. Викинги, ёб вашу мать! Нет, ну нормально – всю смену мне обезглавили, считай!
— Да мы нормально, тащ командир, в строю!
— Как настоящие моряки?
— Как они самые, да! И всё нам нипочём!Несмотря на! Жди нас, тучная Нортумбрия!
— Да ладно? Вот до такой, прямо, степени?
— Я не при делах! – подал голос рулевой, — Они меня заставили!

— А ты чего, – проходя в штурманскую, командир пнул кресло вахтенного БИПа, — без свитера?
— А я, — вахтенный БИПа потянулся, — не настоящий моряк, я, знаете, с детства понял, что хочу быть подводником, вот вы в детстве кораблики пускали?
— А ты с кем разговариваешь? – уточнил старпом, — Командир-то в штурманской.
— Ну с вами, значит, со всеми остальными. Ну так? Пускали?
— Кого?
— Ну кораблики?
— А то как же у нас детство, по твоему прошло? Мимо нас, что ли?
— Ну так вот. И я тоже же пускал, но всегда сажал внутрь экипаж. Ну там жучков каких наловлю, или, на худой конец, из щепок настрогаю и заметил, что те, которые сверху, всегда мокрые, а некоторые и вовсе выглядят охуевшими, а те, которые в щелку какую забьются, тем всё нипочём.
— И что ты?
— И я сначала думал ну как так-то: и моряком мне быть охота, я же с детства сразу на пожарных или там космонавтов не разменивался, я сразу, как родился, так моряком и захотел стать, а вот таким вот мокрым и охуевшим быть как-то и не очень охота, а потом узнал про подводные лодки и вот же оно, понял, самое моё. Ты, вроде и моряк, но, вроде, и не всегда охуевший.
— Это на подводной-то лодке и не всегда охуевший?
— Согласен. Тут я не всё предусмотрел, но в детстве эти рассуждения казались мне логичными, поймите! Потом, конечно, амфора моей логики треснула и я узнал, что охуевшим можно быть не только от того, что мокрый и вообще мокрым быть не самое плохое, в отличии от охуевшего. Вот поэтому-то я и не в свитере, товарищ командир!
— А? – командир шёл из штурманской обратно, — Ты о чём?
— Ну про свитер водолазный Вы спрашивали.
— Я спрашивал?
— Ну да.
— Ну так надень! Что ты, как белая ворона, или механик? Видишь же, что люксы все в свитерах!
— Так я и не простывал же, тащ командир! Я наверх ни ногой же вчера, что Вы, гроза же!
— А мы всплываем через десять минут и, вдруг, тебе повезёт и опять гроза! Сможешь, так сказать, догнать своих-то!
— А Вы откуда знаете, что гроза? – вахтенному инженер-механику стало обидно, что разговаривают так долго и всё без него.
— А я чувствую, я же старый морской волк! Командир шутил: просто связисты, перед погружением позавчера, прогноз погоды на неделю получили. Но все знали, что он шутит: много самых разнообразных чувств можно чувствовать на подводной лодке, но вот уж погоду наверху – точно нет.

Можно чувствовать, например, усталость, голод, страх, неуверенность, сомненья выключил ли ты, уходя, утюг в квартире и рассуждать весь там Заозёрск от этого сгорел, или только половина его? А достаточно ли еды ты оставил коту? А, нет же кота, — ну вот и чудненько, хоть об этом можно не думать. Ещё можно чувствовать, например, любовь. Скучать тоже можно, даже тосковать не запрещается, но погоду наверху – вот уж увольте. Хоть бы там даже и Армагеддон, но, если ты на глубине более ста метров и, мало того, подо льдом, то и Армагеддон мало будет волновать твои чувства. Да, впрочем, и вопрос о том, настоящий ты моряк, или нет – тоже.

Эдуард Овечкин