Это для тех, кто устал смотреть сериалы о трудной романтической жизни проституток, киллеров и миллионеров.

Дикие истории о работе на буровых из диких времен моей романтической юности (1975-1978 г. г.), НГРЭ (нефтеразведка) в диких местах (между р. Лена и р. Нижняя Тунгуска, места подробно описаны в романе "Угрюм-река" Шишкова).

1. Мороз — 62 градуса. Рабочую вахту на дальней буровой не могут сменить уже неделю (вертолеты не летают), жрать нечего (зимник встал). Бурила по рации шпарит открытым текстом (условные фразы уже не действуют): "Помираем с голоду". Из Конторы строго: "Кто говорит?". Бурила струхнул: "Все говорят" — и бросил трубку.
На самом деле жрем из ведра отварную сохатину большими кусками без хлеба, без всего. Мясо забрали из припасов на ближайшем зимовье местного промысловика-охотника. Пробовали сами стрелять рябчиков — разорвало 2 ружья, пока не догадались держать их под шубой.
Играем в карты в "Кувалду", буровая стоит на "промывке" скважины. Третий день у всех понос от голимого мяса, за каждым игроком стоит дублер, что бы игра не прерывалась, когда игрок в очередной раз поносить побежит. На улице каждый вытоптал себе отхожее место. Сидят работяги вокруг вахтовой избушки, шуба колоколом, сигаретка светится, идет неспешный разговор. Железные печки в вахтовых избушках не топятся, из-за мороза нет тяги. Спим, укрывшись матрацами и подтянув кровати к потолку веревками.
На пятый день принесли полмешка муки с другого зимовья – по рации из Конторы подсказали. Жарили на железной печке лепешки – работяги разрывали их на лету. Слаще любого торта. Мужик, который жарил их, был богом, некоторое время.
Закончилось все хорошо. Мороз ослаб до -30 градусов. С утра играли в футбол в ватных штанах раздевшись по пояс — жарко было. К обеду прилетел вертолет, жизнь прекрасна.